|
|
Hokkaido University Collection of Scholarly and Academic Papers >
Slavic-Eurasian Research Center >
スラヴ研究 = Slavic Studies >
58 >
あるロシア正教神学生の自己形成史 : ニコライ・ナデージュヂンの出会いと読書
| Title: | あるロシア正教神学生の自己形成史 : ニコライ・ナデージュヂンの出会いと読書 |
| Other Titles: | Из истории образования одного семинариста : персональные связи и круг чтения Н.И. Надеждина |
| Authors: | 下里, 俊行1 Browse this author |
| Authors(alt): | Симосато, Тосиюки1 |
| Issue Date: | 2011 |
| Publisher: | 北海道大学スラブ研究センター |
| Journal Title: | スラヴ研究 |
| Journal Title(alt): | Slavic Studies |
| Volume: | 58 |
| Start Page: | 91 |
| End Page: | 122 |
| Abstract: | Данная статья посвящена процессу образования Николая Ивановича Надеждина (1804-1855) как сына деревенского священника в период от его детства до определения профессором Московского университета в 1831 г., выделяя его умственные связи с учителями и знакомыми, а также с его кругом чтения, о чем пишет сам автор в своей ≪Автобиографии≫. В истории России он известен как издатель журнала ≪Телескоп≫, в котором было опубликовано ≪Философское письмо≫ П.Я. Чаадаева (1836 г.). Это письмо, отрицая всю значимость прошлого России, шокировало правительство Николая I. Что касается творчества самого Надеждина, то уже было составлено два сборника его произведений по теме литературной критики, эстетики и философии, а также издана монография по его философским и эстетическим взглядам. В связи с этим отметим, что уже на следующий год после его смерти Н.Г. Чернышевский оценил обширность научных трудов Надеждина так: ≪писал он обо всем, от богословия до русской истории и этнографии, от философии до археологии. Такой многосторонней ученой деятельности не может вполне оценить один человек≫. Несмотря на горячие ожидания Чернышевского на выяснение достижений творчества Надеждина, следует сказать, что в данный момент многосторонность и общая физиономия его картины мира еще не полностью изучены. Для того чтобы выяснить общий вид ≪многосторонних≫ трудов Надеждина, необходимо прежде всего тщательно проанализировать процесс образования в его юности как первую стадию формирования его мировоззрения. Мы считаем особенно важным обратить внимание на тот факт, что он провел свою молодость исключительно в духовных училищах. Но почти все предшествующие исследователи считают его духовное образование не имеющим особого значения в его умственном развитии. Однако здесь нельзя не отметить, что Чернышевский не случайно заметил важность вклада Надеждина в ≪богословские науки≫, так как оба они были учениками духовной семинарии. Кроме того, они имеют ту общность, что после окончания духовных учебных заведений, не наследуя отцовское духовное звание, они вступили в гражданский мир, где играли активную роль в интеллектуальной сфере. Кроме них, как известно, немало ≪семинаристов≫ энергично участвовало в общественной жизни России XIX -- начала XX вв. При этом, хотя недавно их деятельность и начала привлекать к себе внимание историков революционного периода России, но все-таки, вообще говоря, их жизнь и деятельность дореволюционного периода мало изучены. Принимая во внимание скудность публикаций источников и малое число исследований по данной теме, мы поставили задачу своей статьи выяснить процесс образования Надеждина на основе анализа его замечаний об умственных влияниях на себя, обращая внимание на конкретное содержание учебной программы духовных училищ того времени. Тем самым мы намерены раскрыть первичные умственные истоки многостороннего творческого наследия Надеждина и, вместе с тем, объяснить его деятельность в качестве одного случая ≪секуляризации≫ выходцев из духовенства Российской империи начала XIX века. Представляется, что это позволит нам понять один из истоков формирования у ≪интеллигенции≫ сознания своего назначения как воплощения трансцендентных ценностных ориентаций в земной жизни. Н.И. Надеждин, усваивая церковную практику под руководством своего отца, охотно читал просветительские сочинения Екатерининской эпохи. Затем он поступил в новое духовное училище, которое только что было образовано в результате реформы системы воспитания священников в 1809-1814 гг. В контексте становления ≪национального государства≫ во всемирном масштабе реформа в России имела соотношение с общеевропейскими движениями реформации школьного образования. Но в отличие от Запада, в Российской реформе придавали важное значение таким дисциплинам, как древнегреческий и церковнославянский языки, церковная история и церковная археография, которые рассматривались в качестве необходимых средств для непосредственного понимания первичных источников, т. е. не только Священных книг, но и ≪священных преданий≫, которые традиционно ценила Восточная церковь, с целью преодолеть господство латинской схоластики и протестантской Вольфовой философии в духовных школах со времени Петровской реформы. Кроме того, наряду с этими предметами планировали ввести как обязательные дисциплины гражданскую историю, географию, математику и т. д., которые рассматривались как основы ≪учености≫ для просвещения духовенства. Таким образом, в Устав духовных училищ 1814 г. были включены не только православные герменевтические дисциплины, но и гражданские просветительские предметы, которые в результате подготовили почву для формирования нового типа интеллигенции из духовенства. После окончания философского класса семинарии Надеждин был назначен студентом Московской духовной академии, в которой, кроме богословского преподавания, отдавалось должное также и философскому направлению под руководством митрополита Фиралета (Дроздова), который завершил составление Академического устава 1814 года. Этот устав был окончательно выработан под определенным влиянием И. Фесслера, бывшего профессора СПбДА, который провозглашал важность неоплатонизма, соединенного с христианской верой, против атеизма и рационализма. Поэтому не случайно то, что в академическом преподавании было предписано придать первенство изучению философии Платона, которая рассматривалась как ≪важнейший столп истинной философии≫. В результате такого придания приоритета платоновской философии в духовном преподавании поднялась напряженная полемика о том, как должно относиться учение Платона доевангельского периода к христианству, которая стала оживлять метафизическое умозрение у православных богословов и философов. Кафедру философии в МДА занимал профессор В.И. Кутневич, который был одним из первых учеников Фесслера. Сам Надеждин признавал, что кроме Кутневича, на него оказал огромное влияние ученик и помощник Кутневича, Ф.А. Голубинский, который любил читать труды Фомы Кемпийского и на своих лекциях по истории философии рекомендовал Платона, неоплатоников, церковных отцов, Фенелона и Якоби в противоположность учениям Фихте и Шеллинга. Увлеченно следуя Голубинскому, Надеждин освоил общеисторический взгляд на развитие человечества как на выработку постепенно совершаемых человеческим родом идей на основе платонического телеологического мировоззрения, сочетающегося с христианским стремлением осуществить ≪нравственное царство≫ на земле. Именно такая картина мира составляет ядро основной мысли молодого Надеждина. После окончания академии он был назначен профессором родной семинарии, но через два года стал домашним наставником по богословию и классическим языкам в доме знатного дворянина Самарина, где он страстно изучал исторические книги, например, ≪Историю упадка и разрушения Римской империи≫ Е. Гиббона и ≪Историю итальянских республик≫ Сисмонди. При этом надо отметить, что, несмотря на вступление в гражданскую службу, Надеждин не прервал сношения с Голубинским. В результате такого изучения он впервые опубликовал статью по истории Тавриды в журнале ≪Вестник Европы≫ профессора Московского университета М.Т. Каченовского, при поддержке которого он защитил докторскую диссертацию по истории поэзии, и через публичный конкурс был определен профессором кафедры теории изящных искусств. В заключение нашего биографического исследования юности Надеждина можно сказать, что на формирование стержня его мировоззрения неотъемлемое влияние оказали руководители духовной академии, которые стремились найти путь соединения платонических идей с христианством. Вместе с тем нужно отметить, что в процессе перемены его службы от профессора духовной семинарии через должность светского домашнего наставника до университетского профессора значительную роль играли не только такие классические образовательные дисциплины, как, например, философия, древние языки, археография, эстетика, но и усвоение гражданских исторических книг, которые он прочитал в библиотеке Самарина. Таким образом постепенно складывалась многослойная структура его мировоззрения. В то же время нельзя не отметить, что истоки его умственного образования проистекали из реформы духовных училищ Александровской эпохи. Следовательно, можно сказать, что эта реформа оказала немалое влияние на культуру в России вообще, не только через просвещение священников и преподавателей богословия, но и посредством ≪семинаристов≫, которые преподавали в светских учебных учреждениях. |
| Type: | bulletin (article) |
| URI: | http://hdl.handle.net/2115/47610 |
| Appears in Collections: | スラヴ研究 = Slavic Studies > 58
|
|
