Permalink : http://hdl.handle.net/2115/38973

В современном латышском литературном языке употребляется «пересказывате-льное наклонение» (латыш. atstāstījuma izteiksme), формы глагола, которые указывают на то, что говорящий только пересказывает информацию, которую он слышал от другого человека и не отвечает за ее достоверность. В статье мы рассматриваем употребление этого наклонения, анализируя примеры, взятые преимущественно из литературных произведений и их переводов с латышского на русский, с русского на латышский и с японского на латышский языки. В сопоставлении с латышским языком, пересматривается и косвенная речь русского языка, в котором нет такого наклонения, а также японского языка, в котором существуют несколько различных способов выражения пересказывания. Пересказывательное наклонение латышского языка представляет собой своео-бразное явление в группе индоевропейских языков. Говоря о происхождении пересказывательного наклонения, отмечается, что это языковое явление обусловлено контактом с балто-финскими языками. Пересказывательное наклонение имеет в латышском языке три времени: настоящее, будущее (I), прошедшее. Еще есть и перифрастическая форма будущего времению (II), которая весьма редко употребляется (в случае, когда некоторое действие следует за действием, выраженным глаголом в простом будущем времени). Вместо нее обычно употребляется простое будущее. Форма прошедшего времени тоже перифрастическая. Форма настоящего времени пересказывательного наклонения восходит к форме деепричастия настоящего времени, которое семантически соответствует деепричастию несовершенного вида, заканчивающемуся на -я в русском языке. Форма настоящего времени пересказывательного наклонения, как и форма деепричастия, образуется путем прибавления к основе настоящего времени изъявительного наклонения морфемы -ot. Форма будущего времени пересказывательного наклонения образуется от основы будущего времени, которая, как правило, совпадает с основой инфинитива, путем прибавления -šot. Форма на -šot не употребляется как деепричастие в современном языке, а только как форма пересказывательного наклонения. Формы настоящего и будущего времени пересказывательного наклонения не спрягаются. Перифрастическая форма прошедшего времени пересказывательного наклонения образуется путем присоединения к esot (наст. вр. пересказ. накл. глагола-связки būt) действительного причастия прошедшего времени спрягаемого глагола. Так же, как и формы настоящего и будущего времени, esot не склоняется, а действительное причастие прошедшего времени склоняется по родам и числам. В некоторых работах модальность, которую выражает пересказывательное наклонение, определяется как «предположение». Однако этого определения недостаточно, поскольку говорящий формой пересказывательного наклонения выражает, что у него нет свидетельства достоверности сообщаемой информации. Иначе говоря, пересказывательное наклонение выражает то, что говорящий находится вне сферы, где можно подтвердить достоверность или недостоверность содержания высказывания. Модальность пересказывательного наклонения наиболее ярко проявляется в сопоставлении форм настоящего времени пересказывательного наклонения с формами настоящего времени изъявительного наклонения. Когда в настоящем времени пересказывают речь постороннего (третьего лица), появляется основное объективное значение пересказывательного наклонения, т.е. «скепсис». В будущем времени различие между изъявительным и пересказывательным наклонениями более туманно. В сравнении с настоящим временем будущее время пересказывательного наклонения чаще употребляется вместе с формами изъявительного наклонения (во многих случаях можно заменить одно на другое). Употребление пересказывательного наклонения наиболее типично в придаточных предложениях, поскольку по модальности пересказывательное наклонение чаще всего соответствует косвенной речи. Здесь нужно напомнить, что в основе форм пересказывательного наклонения лежит деепричастие, что также в некотором роде обусловливает синтаксические свойства рассматриваемых форм. Так, подлежащее придаточного предложения может часто отсутствовать, если оно идентично подлежащему главного предложения. В грамматиках латышского языка обычно не приводится определенного списка глаголов, способных подчинять пересказывательное наклонение. Хотя, разумеется, пересказывательное наклонение преимущественно подчиняется «глаголам речи», встречаются и случаи подчинения исследуемых форм глаголами, выражающими (а) способы передачи устной речи (напр., teikt «сказать»); (б) восприятия устной речи (dzirdēt «слышать»); (в) передачи письменной речи (напр., rakstīt «писать, написать»); (г) восприятия письменной речи (напр., lasīt «читать»). Некоторые ученые подчеркивают, что и глаголы мысли подчиняют пересказывательное наклонение, однако, это бывает в относительно редких случаях: когда говорящий высказывает свою мысль на самом деле, а в литературных произведениях, когда автор «пересказывает» читателю речь действущих лиц. В русском языке, в котором нет пересказывательного наклонения, в аналогичных случаях употребляется изъявительное наклонение в косвенной речи. Исходя из этого, можно сделать вывод, что по модальности изъявительное и пересказывательное наклонение очень близки. В лингвистических исследованиях, посвященных латышскому языку, одной из центральных тем является разъяснение схемы противопоставления изъявительного и пересказывательного наклонений. Кроме типического придаточного предложения с союзом ka («что»), пересказывательное наклонение может употребляться и в придаточных предложениях с другими союзами, например, в вопросительном предложении - с союзом vai («ли») или с вопросительными союзами. Наиболее сложным случаем является предложение с lai («чтобы»): после lai может стоять и изъявительное, и пересказывательное, и сослагательное наклонения. Если глаголы речи имеют форму, которая не обозначает выполнения речевого акта (напр., повелительное наклонение, сослагательное наклонение, выражение долженствования, будущее время), употребляется не пересказывательное, а изъявительное наклонение. Употребление пересказывательного наклонения распространяется и на простые предложения. Есть два случая такого употребления. 1) Главное предложение опущено, а кто и при каких обстоятельствах совершил речевой акт уже известно по контексту. 2) Полностью независимым предложением пользуются для пересказывания «слухов». В русскоязычных грамматиках латышского языка объясняют, что такое предложение на русский язык переводится как сложное предложение «говорят, что…» или как простое предложение с вводными словами «мол», «де», «дескать», «якобы» и т.п. Например, в русском переводе Блауманиса даже употребляется вводное слово «говорят». Интересно, что переводчик так перевел, чтобы не изменять структуру. В японском языке одна из конструкций для выражения пересказывания - конструкция на [-то иу] («говорят, что»), в которой глагол [иу] в следствие грамматикализации уже не спрягается. Модальность пересказывательного наклонения может расширяться в зависимости от степени нейтральности отношения к достоверности. Так, например, когда содержание пересказываемого относится к самому говорящему или к слушающему, к объективному скепсису прибавляются различные оттенки: уверенность, сомнение, недоверие и т.п. Это означает, что расширенная модальность пересказывательного наклонения может приближаться или соприкасаться и с сослагательным наклонением. Прошедшее время пересказывательного наклонения соответствует сложному настоящему, простому прошедшему и сложному прошедшему временам изъявительного наклонения. Поскольку в латышском языке нет согласования времен, прошедшее время пересказывательного наклонения означает действие, которое уже произошло к моменту пересказываемой речи. В сравнении с настоящим и будущим временами для прошедшего времени пересказывательного наклонения характерно то, что иногда опускается связка esot, т.е. употребляется только действительное причастие прошедшего времени («нарративное прошедшее»). В этом случае различие между изъявительным и пересказательным наклонениями по форме может исчезать. Действительное причастие прошедшего времени первоначально носило такую же модальность, что и теперь пересказывательное наклонение. В общем, эта модальность сохранилась у рассматриваемой формы действительного причастия, однако имеет уже народнопоэтический оттенок. Форма пересказывательного наклонения на -ot, будучи сравнительно новым явлением, еще не замещает самостоятельную форму действительного причастия прошедшего времени в чистом виде. Таким образом, грамматикализация пересказывательного наклонения в настоящем и будущем временах уже завершилась, а в прошедшем времени еще идет. Хотя пересказывательное наклонение на -ot и не объясняется «развитием модального значения у перфекта (Серебренников)», относительно характера действительного причастия здесь можно увидеть некоторую параллель между латышским и русским (балто-славянскими, а возможно и индоевропейскими) языками. В этих языках наблдается тенденция ношения определенной модальности. Интересно, что в болгарском языке пересказывательное наклонение образуется с помощью -л, а в русском языке с формой на -л образуется форма сослагательного наклонения. Так или иначе, говоря о прошедшем времени, можно сказать, что отсутствие согласования времен можно объясняться формальным происхождением, а именно бывшим причастием на -л, сохранившим придаточный характер. Несмотря на то, что грамматикализация пересказывательного наклонения в прошедшем времени еще не завершилась, мы признаем эти формы самостоятельным наклонением, поскольку синхронически они имеют собственную форму будущего, и требуют структуры, отличной от структуры предложения с деепричастием на -ot. Говоря о косвеюннюой речи, нам бы также хотелось упомянуть и так называемую «несобственно-прямую речь». Точка зрения, что явление смешения прямой и косвенной речи в русском языке основывается на отсутствии особой формы косвенной речи, как нам кажется, не очень убедительна, поскольку даже в латышском языке, в котором есть специальная форма косвенной речи, наблюдается то явление.