Permalink : http://hdl.handle.net/2115/38974

Со второй половины 17-го — до середины 18-го века — это «переломный» период в истории русского языка. Тот, кто читает разные тексты этих времен, чувствует, что именно в это время русский язык пережил резкое изменение. Но до сих пор во многих исследованиях описывают этот период только в общих чертах, и этот перелом объясня- ется как смещение церковно-славянского, канцелярского и простого русского языков, или как изменение, происходившее под влиянием иностранных языков. И трактовка о том, что М.В. Ломоносов способствовал нормированию литературного русского языка так называемой «теорией трех стилей», принимается как будто постулированная. Настоящая статья посвящена изменениям в области синтаксиса русского языка нового времени. Здесь автор статьи предлагает обратить внимание на причастные и деепричастные конструкции как признак, показатель синтаксической структуры. Это потому, что именно в этих рамках обнаруживается более заметно, какое имеет отно- шение русский литературный язык, регламентированный в середине 18-го века, к цер- ковнославянскому, гибридно-церковнославянскому языкам. И такая точка зрения, кажется, позволит дать правильную оценку роли Ломоносова (его стилистики) в регла- ментации русского литературного языка. Содержание статьи можно резюмировать следующим образом: для того, чтобы найти отправную точку исследования, в первой главе подвергаются сравнению псалтырь на церковно-славянском и три его переложения, написанные во второй половине 17 го — первой половине 18-го века. В них проявляются следующие общие черты: во- первых, причастные конструкции вполне сознательно переписываются в подчиненную конструкцию, используя различные относительные местоимения. Во-вторых, аппози- тивные причастия или заменяются глаголом, или становятся деепричастием. Примеча- тельно то, что в употреблении этих деепричастий существуют разные «аномалии». Отсюда следут, что в норме употребления деепричастия (особенно когда оно составляет подчи- ненное предложение) между ц.-сл., гибридно-ц.-сл. с одной стороны, и русским языком 18-го века, с другой, преемственность отсутствует. В следующей главе показываются такие «аномальные» деепричастные конструкции, а именно: 1. паратактический союз между деепричастием и глаголом; 2. деепричастие с собственным субъектом; 3. относительное местоимение плюс деепричастие; 4. деепричастие как предикат предложения; 5. абсолютивное употребление деепричастия. В третьей главе затрагиваются те же самые «аномалии», но в связи с влиянием французского языка. Опираясь на данные, выписанные из книги G. Hüttl-Folter (<Syntaktische Studien zur neueren russischen Literatursprache>) автор статьи указывает, что и здесь довольно часто встречаются случаи ненормативных употреблений деепри- частий (и в зависимости и независимо от французского). Некоторые (в том числе А.В. Исаченко, G. Hüttl-Folter и др. крупные) ученые счи- тают, что синтаксис русского языка существенным образом изменился в течение 18-го века под влиянием французского. Но, если смотреть этот вопрос в рамках причастных и деепричастных конструкций, становится ясным, что влияние французского языка осталось поверхностным (как оно ни бросается в глаза). Как понимать то, что названные «аномалии» нередко встречаются в текстах 18-го века, написанных крайне образованными людьми ? В течение 18-го века они становятся ненормативными — но каким же образом ? На эти вопросы, кажется, проливает свет детальное наблюдение А.А. Потебня. Его мысль в последнее время нашла поддержку в работах В.Амбразаса. В четвертой главе коротко излагается тонкое наблюдение А.А. Потебня, сделанное обширным взгля- дом на языковые явления, насколько она касается темы статьи. В последной главе речь пойдет о регламентации, сделанной Ломоносовым. Никто не сомневается в том, что «российская грамматика» и «риторика» Ломоносова имеют большое значение в истории русского языка. Но так как он не предлагал теорию, а излагал свою стилистику в виде риторики и на практике, его стилистика часто оценива- ется только в рамках классицизма. Но когда читаешь его риторические сочинения, учитывая тогдашнюю пеструю языковую картину, становится очевидным, что в центре стилистики Ломоносова стоит не учение о трех стилей, а та синтаксическая система, в которой четко определена норма употребления причастных и деепричастных конструкций и их стилистическое значение.