Permalink : http://hdl.handle.net/2115/39025

Задача статьи -- выяснение взаимоотношений между РКП(б) и сложившимся в годы гражданской войны административным аппаратом на материале Москвы -- ставшей столичным городом, где существовали как влиятельные партийные силы, так и развитый городской аппарат. До сих пор большинство исследователей не замечало противоречий между партией и управленческим аппаратом, отводя последнему роль чисто технического средства, с помощью которого большевики беспрепятственно проводили свои решения. Спору нет, партия всегда обеспечивала свое главенство над аппаратом путем своей идеологической и кадровой политики. Однако, на деле взаимоотношения «идеологов» и «управленцев» складывались не столь просто. Проведенный в данной статье анализ их взаимодействия обнаруживает: чем глубже большевики вовлекались в работу городского управления, тем сильнее они проникались деловым стилем работы. Это, в свою очередь, поднимало значение управленческого аппарата в общественной жизни Москвы, хотя большевики не находили это желательным. Таким образом, партия встала перед противоречивой задачей: повышение эффективности управления хозяйством; сдерживанием разбухания и роста авторитета управленческих структур. Обнаруживается, что осуществить это было довольно трудно. Работа базируется на материалах Центрального государственного архива Московской области и Центрального архива общественных движений Москвы. После победы осенью 1917 г. на выборах в районные думы большевики поневоле были вынуждены заниматься наведением порядка в запущенном городском хозяйстве Москвы. Немногие из них обладали необходимым для этого профессиональным опытом. Соответственно в районных думах было представлено крайне мало их сторонников из числа лиц свободных профессий. По этой причине после победы Октябрьской революции немногие профессионально подготовленные большевики сосредоточились в новом органе городского управления - бюро совета районных дум. Этот возникший на базе бывшей городской управы орган строился соответственно важнейшим отраслям городского управления. Московский Совет такой довольно стройной управленческой структурой не располагал. Поэтому происшедшее в апреле 1918 г. «слияние» двух органов фактически означало основательную реконструкцию Моссовета (органа по большей части представительского) по образцу бюро совета районных дум (органа преимущественно управленческого). В результате внутри нового состава президиума Моссовета между бывшими работниками обоих органов возникли трения. Несмотря на нежелательность коллизий такого рода, в районах также было проведено подобное слияние. В результате к середине 1918 г. основные звенья административного аппарата управления Москвой сложились. К этому же времени в партийных инстанциях обнаружилось недовольство случившимся. Как результат, сотрудников Советов начали критиковать в качестве «чиновников». С другой стороны, из боязни «перерождения» власти в Москве, как и в целом по стране, началось «укрепление партийных рядов», призванное парализовать преобладание в сознании большевиков-управленцев так называемых ведомственных интересов. Таким образом, большевики негативно восприняли утверждение аппарата городского управления, который казался им «чуждым» наследием старого режима. Несмотря на это, среди всей массы большевиков единого взгляда на задачи городского управления не было. Во-первых, встал вопрос о характере взаимоотношений между комиссарами и заведующими учреждениями, с одной стороны, и партийными ячейками, то есть рядовыми большевиками -- с другой. Московский комитет партии (МК) столкнулся с данной проблемой в конце июля в связи с конфликтом в трамвайном парке. Дело в том, что в ходе реорганизации управления парком было уволено слишком много трамвайщиков, в том числе членов партии, при полном игнорировании мнения партийной ячейки. Сначала МК поддержал рядовых большевиков и пришел к решению о том, что заведующие и комиссары должны согласовать свои начинания с низовыми парторганизациями. Однако это повлекло за собой беспорядки, вызванные грубым вмешательством ячеек в работу управленческого аппарата. Поэтому МК был вынужден уже в октябре пересмотреть свое решение: теперь заведующим и комиссарам позволялось проводить свои решения по управленческим вопросам вопреки мнениям партийных ячеек. Таким образом МК предпочел сохранить известную самостоятельность принятия решений управленческим аппаратом ради нормальной работы городского хозяйства. Во-вторых, МК пришлось заняться проблемой распределения мебели. В 1918 г., особенно после покушения на Ленина, рядовые члены партии в Москве принялись рьяно изгонять представителей «буржуазии» из их квартир, выдвинув при этом требование распределения мебели между беднейшими слоями городского населения. В принципе, лидеры партии города согласились с этим предложением. Однако обнаружилась принципиальная разница между мнением верхов и низов партии: первые хотели изъять мебель лишь у настоящих «буржуев», рядовые партийцы требовали тотальной конфискации мебели в городе. Ясно, что новые «отцы города» побоялись сверхрадикализации рядовых большевиков и последующей за этим анархии уравнительности. Примечательна логика, с помощью которой партийные верхи отстаивали свое мнение. Они доказывали, что поскольку главная цель пролетариата -- подавление буржуазии, то мебель следует конфисковать только у ее представителей. В данном случае основная идеологическая установка большевиков развернулась так, чтобы сдержать радикализм низов и навязать им выгодную для собственных управленческих удобств линию поведения. Так, идеология партии иногда могла послужить задачам стабилизации городского управления, а не активизации «творчества масс». Таким образом, задачи городского управления во все большей степени начинали определять стиль жизни партийной диктатуры. Именно поэтому ей пришлось периодически перетряхивать собственную управленческую систему на предмет соответствия последней «чистоте» идеологии. Первым симптомом стала «антибюрократическая» кампания, начатая в октябре 1918 г. В ходе ее на страницах газет в полную мощь разоблачался «бюрократизм» советских служащих и управленческих структур. Голос прагматичных большевиков, склонных к деловому сотрудничеству с управленцами, остался в меньшинстве. В процессе кампании в представлениях большевиков о политическом порядке окончательно утвердилась идея принципиального противопоставления партии управленческому аппарату. Решение МК и постановление Восьмого съезда партии в марте 1919 г. по организационному вопросу завершили кампанию, соответственно разграничив сферы компетенции и деятельности, как партии, так и госаппарата. Эти документы отражали сложность положения пришедших к власти революционеров, столкнувшихся с непомерным ростом влияния якобы «чуждого» их задачам управленческого аппарата.