Permalink : http://hdl.handle.net/2115/84274

Широко известно, что важным моментом для рождения движения русского формализма оказалась критика учения Александра Потебни, которое служило одним из теоретических оснований русского символизма. Особенно резко критиковал этого лингвиста и литературоведа Виктор Шкловский в своей основополагающей статье ≪Искусство как прием≫ (1917) для того, чтобы выдвинуть такие важные формалистические понятия, как ≪прием≫ и ≪остранение≫. Однако стоит отметить, что ранее Шкловский в своей дебютной статье ≪Воскрешение слова≫ (1914), защищая эксперимент футуристов, выдвигает схожие тезисы, что и в ≪Искусстве как прием≫, но при этом прибегает к потебнианской теории языка, в центре которой находятся понятия ≪внешняя форма≫ и ≪внутренняя форма≫ слова, или ≪образ≫. Такое амбивалентное отношение Шкловского к Потебне кажется весьма показательным. В данной статье рассматриваются подробности критики Потебни Шкловским в более широком контексте русской поэтики в 1910-1920-е годы с целью переосмыслить теоретическое наследие формализма и Потебни. В статьях ≪Потебня≫ и ≪Искусство как прием≫ Шкловский критикует Потебню в общем за следующие два пункта: во-первых, в изложении своей теории словесности Потебня почти игнорирует такие формальные стороны поэтического текста, как размер, ритм и звуковое построение; во-вторых, ≪образ≫ слова в его теории языка, по мнению Шкловского, играет лишь познавательную роль, которая способствует облегчению понимания предмета. Разумеется, первый пункт критики прямо связан со стремлением создать формалистический метод поэтики. Что касается второго пункта критики, то, действительно, ≪образ≫ в истолковании Шкловского несовместим с понятием ≪остранение≫, которое обозначает затруднение восприятия вещи. Но поскольку ≪остранение≫ предполагает восприятие вещи через языковой текст, составленный из слов, нельзя избавиться от ≪образа≫, который действует в слове в качестве связи с вещью. Сам Шкловский противопоставляет ≪узнаванию≫ как знаковой идентификации вещи ≪видение≫, которое должно относиться к ее ≪образу≫. В статье ≪Новейшая русская поэзия≫ (1919) Роман Якобсон в некотором смысле пытается разрешить эту проблему о связи слова и вещи в поэтическом тексте, своеобразно развивая теорию Потебни. Для пояснения ≪заумных≫ неологизмов Велимира Хлебникова он вводит понятие ≪отрицательная внутренняя форма≫, которая обретает определенное значение только в становящемся построении стихотворения и тем самым показывает, как формальный эксперимент футуристов в словах представляет новый, ≪странный≫ облик вещей. В истолковании Шкловским понятия ≪образ≫ Потебни можно отметить некоторые недоразумения. Шкловский настаивает, что ≪образ≫ Потебни, в противоположность ≪остранению≫, лишь смягчает восприятие вещи, между тем как Потебня на самом деле говорит о функции метафоры как о том, что представляет ≪определенное направление [...] к неизвестному≫, присущее языку и поэзии. Следовательно, можно сказать, что понятие ≪образ≫ Потебни, если его толковать шире, как это делает Якобсон, вполне применимо к теории ≪остранения≫. ≪Образ≫, подверженный преломлению формальными ≪приемами≫, может представить ≪странность≫ вещи, не ≪узнаваемой≫, а ≪видимой≫ или ≪ощущаемой≫. Осип Мандельштам в начале 1920-х годов, когда, кстати, он близко общался со Шкловским, написал две программные статьи, ≪Слово и культура≫ (1921) и ≪О природе слова≫ (1922), а также сочинил стихотворение ≪Я слово позабыл, что я хотел сказать...≫ (1920), тесно связанное с ними. В этих статьях (особенно в первой) поэт, намекая на теорию Шкловского, по-своему подходит к вопросу ≪образа≫ в слове, и, избегая зрительного аспекта образа, в котором поддерживается привилегированная позиция смотрящего субъекта, предлагает оригинальную трактовку поэтического ≪образа≫ как слухового и осязательного ≪слепка формы≫, который образуется в становящемся звуковом и смысловом построении текста. Такое свойство понятия ≪образ≫ Мандельштама подкрепляется анализом Льва Выготского, который в своей последней работе ≪Мышление и речь≫ (1934) рассматривает теорию ≪внутренней речи≫ на примере вышеупомянутого стихотворения Мандельштама. В нем появляется желание субъекта поэтической речи (≪я хотел≫), но оно выражается в момент забвения (≪я...позабыл≫), которое можно истолковать как процесс ≪образ-ования≫ поэтического слова при столкновении с ≪неизвестным≫ или ≪странным≫. В этом можно угадать коренную связь между ≪образом≫ и ≪странным≫ в поэзии.